По истечению первого десятилетия XXI века, российско-кыргызское взаимодействие в ТЭК имеет место прежде всего в нефтегазовой и гидроэнергетической отраслях, в которых Россия формально заняла монопольное положение. По состоянию на начало 2010 года, российские финансовые ресурсы в нефтегазовой отрасли оцениваются в диапазоне от 110 до 140 млн. долларов, где подавляющая часть данных финансовых средств: от 88 до 99 млн. долларов – это выкупленные активы нефтетрейдерских компаний. В свою очередь, объем российских финансовых средств в гидроэнергетической отрасли (строительство каскада Камбаратинских ГЭС) оценивается в 450 млн. долларов, если включить 350 млн. долларов – льготного кредита и 100 млн. долларов в виде гранта правительству Кыргызстана. Однако, в реальности результаты российского проникновения в кыргызский ТЭК представляются крайне двусмысленными, а само присутствие РФ в энергетике КР можно лишь с большой долей условности назвать проектно-ориентированной.

С одной стороны, российский «Газпром» близок к установлению практически полного контроля над ключевыми национальными компаниями и основными сегментами в нефтегазовой отрасли Кыргызстана, а также местным рынком нефтепродуктов. Помимо этого, Россия начала финансировать строительство каскада двух Камбаратинских ГЭС, что открывает перспективы установления контроля и над гидроэнергетической отраслью Кыргызстана. Все это позволяет формально считать позиции РФ в КР устойчивыми и доминирующими.

С другой стороны, проект по строительству тех же Камбаратинских ГЭС так и не сдвинулся с мертвой точки, так как средства на его реализацию были использованы прежним руководством Кыргызстана нецелевым образом, а геологоразведка и освоение кыргызских углеводородных месторождений так и не началась. Поэтому масштабы собственно проектной активности РФ в энергетике КР были и остаются крайне незначительными: даже несмотря на то, что объемы российских финансовых ресурсов, выделенных на реализацию энергетических проектов представляются существенными на фоне малых масштабов кыргызской экономики. К тому же двустороннее энергетическое взаимодействие до сих пор не затрагивает атомную отрасль (переработка уранового сырья), хотя данная отрасль была хорошо развита еще в советское время.

В советский период энергетическое взаимодействие между Россией (РСФСР) и Кыргызстаном (Киргизской ССР) осуществлялось в рамках единого общесоюзного ТЭК. Несмотря на отсутствие промышленных запасов углеводородов и ограниченность других видов энергоресурсов (за исключением гидроэнергоресурсов), Кыргызстан был достаточно гармонично вписан в систему межреспубликанского обмена энергоресурсами: нефтепродукты в республику поставлялись из России, газ – из Туркменистана и Узбекистана, уголь – из Казахстана. В свою очередь, Кыргызстан наряду с соседним Таджикистаном входил в число крупных производителей и поставщиков электроэнергии. Помимо этого, в период 1955-1991 годов на Кара-Балтинском горнорудном комбинате (г.Кара-Балта, Чуйская область) осуществлялась переработка урановых руд, поставляемых в основном из Казахстана и Узбекистана.

После распада СССР схема межреспубликанского обмена энергоресурсами была в значительной степени разрушена. Полностью прекратилось российско-кыргызское взаимодействие по переработке урановых руд. Поставки энергоресурсов в Кыргызстан, в первую очередь газа и нефтепродуктов, стали осуществляться не на плановой и стратегической основе, а на коммерческой. Их своевременность и объемы в значительной степени определяются целым рядом обстоятельств, в первую очередь, характером взаиморасчетов, общим состоянием межгосударственных отношений и ситуацией в самой КР. В свою очередь, поставки электроэнергии из Кыргызстана в соседние республики также стали осуществляться на коммерческой и краткосрочной основе, а их объемы значительно сократились.

Отсутствие в Кыргызстане промышленных запасов энергоресурсов, в первую очередь углеводородов, обусловило крайне низкий интерес к республике со стороны зарубежных государств и компаний, в том числе России и российских компаний. К тому же в «ельцинский период» РФ в целом не была готова к проведению активной экономической политики в регионе и даже в такой маленькой стране как Кыргызстан. В результате этого, российско-кыргызские торгово-экономические связи вплоть до начала XXI века находились на крайне низком уровне. Так, по сравнению с 1991 годом в 1992 году двусторонний торговый оборот России с Кыргызстаном снизился в 26 раз – с 8,2 до 0,3 млрд. долларов, и на протяжении 1992-2003 годов ежегодные объемы торговли находились в пределах 200-350 млн. долларов.

В будущем РФ и российские компании рискуют существенно сократить масштабы своего присутствия в РУз по ряду причин. Дело в том, что российские бизнес-структуры в Узбекистане (также как и в Казахстане и Туркменистане) в некоторых случаях не выдерживают конкуренции с другими иностранными компаниями, поскольку не ориентируются на энергетические проекты повышенной технологической сложности. На данную мысль наводит, например, тот факт, что «Газпром» после 2 лет геологоразведочных работ (2007-2008 годы) уступилряд крупных месторождений на плато Устюрт малазийской компании Petronas.

Кроме того, российские компании, несмотря на то, что сохраняют доминирующие позиции в нефтегазовой отрасли Узбекистана, пока не участвуют в проектах по глубокой переработке углеводородного сырья, делая основную ставку на геологоразведку, добычу и транспортировку газа из РУз. Однако, это идет вразрез со стратегическими целями экономического развития Узбекистана, который акцентирует основное внимание именно на глубокой переработке углеводородов с получением продуктов газо- и нефтехимии с высокой нормой добавочной стоимости, что предусматривает снижение объемов экспорта того же газа при одновременном увеличении объемов его переработки на месте. Тем более, что экспортные возможности по нефти у РУз отсутствуют вообще (Узбекистан является нетто-импортером нефти), а экспортные возможности по газу относительно невелики (по крайней мере, на фоне масштабов потребностей России в «голубом топливе» и в сравнении экспортными возможностями того же Туркменистана). Это связано с объективно высокими внутренними потребностями страны в углеводородах (многочисленность населения – более 27 млн. человек, наличие энергоемких отраслей промышленности и доминирование газа в топливно-энергетическом балансе страны – свыше 85%).

Благодаря открытию крупных месторождений природного газа, наличию трубопроводной инфраструктуры и развитой промышленной базы, Узбекистан (УзССР) еще в советский период времени тесно взаимодействовал с Россией (РСФСР) в рамках единого ТЭК, обеспечивая поставки «голубого топлива» в промышленные центры на Урале и европейской части СССР, а также транзит большей части туркменского газа. Кроме того, располагая значительными запасами урановых руд и мощностями по их первичной переработке (Навоийский горно-металлургический комбинат), Узбекистан был крупным поставщиком уранового сырья (закись-окись урана) на российские предприятия, производивших ядерное топливо.

После распада Советского Союза поставки узбекского уранового сырья в Россию практически прекратились, а нефтегазовая отраслевая кооперация между РФ и РУз видоизменилась. В данном взаимодействии четко прослеживаются как период резкого спада, так и период подъема, для которых характерны свои масштабы и формы сотрудничества. На 1990-е годы пришелся спад российско-узбекского нефтегазового сотрудничества. Резко сократились объемы поставок из Узбекистана в Россию природного газа. По мере роста собственной нефтедобычи Узбекистан фактически прекратил импорт российской нефти и нефтепродуктов. Столь значительное ослабление отраслевой кооперации в основном было связано с общим упадком российско-узбекских экономических связей, а также отсутствием между двумя странами соответствующей договорно-правовой базы нефтегазового сотрудничества. Это отразилось и на российско-узбекских торгово-экономических связях. Так, по сравнению с 1991 годом, в 1992 году двусторонний торговый оборот РФ с РУз снизился в среднем в 16 раз. На протяжении 1992-2003 годов ежегодные объемы торговли колебались в пределах от 0,6-1 до 1,9 млрд. долларов.

Очевидно и то, что несмотря на достаточную противоречивость отношений между Россией и Туркменистаном в энергетической сфере, а конкретно – в нефтегазовой отрасли, для которых характерны систематические осложнения и постоянные возникающие трудности, Туркменистан был и пока остается для России практически безальтернативным и стратегически важным поставщиком газа. Обладая значительными запасами «голубого топлива», Туркменистан является единственной страной на постсоветском пространстве, которая может экспортировать большую часть (почти 3/4) добываемого газа. Это обусловлено относительно невысоким внутренним потреблением газа в силу малочисленности населения (около 4,5 млн. человек) и отсутствия в стране крупной промышленности. Однако, российско-туркменское сотрудничество в ТЭК до сих пор так и не привело к существенному прогрессу в двусторонних отношениях, укреплению позиций и росту масштабов проектно-инвестиционной активности России и российских компаний.

Во-первых, двустороннее энергетическое/нефтегазовое сотрудничество затрагивает в основном лишь торговую сферу – касается вопросов закупки и транспортировки туркменского газа в Россию/российском направлении.

Во-вторых, на фоне очень активно развивающегося сотрудничества Туркменистана с зарубежными странами и компаниями, сами российско-туркменские связи в энергетической/нефтегазовой отрасли находятся в стадии глубокого кризиса. Очередные сложности возникли в 2009 году, когда во время мартовского визита президента Туркменистана в Москву российско-туркменские переговоры по строительству газопровода «Восток – Запад» завершились безрезультатно, а чуть позже Ашгабат объявил о проведении международного тендера по данному проекту. Затем, после инцидента на газопроводе САЦ в апреле 2009 года со стороны туркменского руководства в адрес России даже звучали прямые обвинения. И хотя в ходе визита президента России Д.Медведева в г.Ашгабат в декабре 2009 года удалось в целом снизить накал возникших противоречий и договориться о продолжении сотрудничества в нефтегазовой сфере, в первую очередь по возобновлению поставок туркменского газа в российском направлении, тем не менее, тенденции, свидетельствующие о наличии проблем, сохраняются.

Энергетическое взаимодействие между Россией (РСФСР) и Туркменистаном (Туркменская ССР) еще в бытность Советского Союза осуществлялось исключительно в нефтегазовой отрасли, так как за рамками данной отрасли туркменский ТЭК не располагал промышленными запасами других видов энергоресурсов. Благодаря значительным запасам природного газа и наличию системы магистральных трубопроводов «Средняя Азия – Центр» (САЦ), Туркменская ССР обеспечивала поставки в РСФСР крупных объемов «голубого топлива», которые играли стратегическую роль во всесоюзном ТЭК.

После распада Советского Союза масштабы и интенсивность отраслевой кооперации кардинально уменьшились, а нефтегазовое сотрудничество между двумя странами стало приобретать совершенно новые формы и содержание. В 1990-ые годы объемы поставок из Туркменистана в Россию значительно снизились, осуществлялись в незначительных объемах и не на системной основе. Это, в свою очередь, отразилось на российско-туркменских торгово-экономических отношениях, учитывая то, что не менее 90% туркменского экспорта в Россию приходилось на газ. По сравнению с 1991 годом в 1992 году двусторонний торговый оборот России с Туркменистаном снизился в среднем в 17 раз. На протяжении 1992-2003 годов ежегодные объемы торговли находились в пределах 230-400 млн. долларов. Исключение составил лишь 2000 год, когда товарооборот достиг рекордного для того периода уровня – 602 млн. долларов, что, однако, было связано с массовой и разовой закупкой Россией туркменского газа.

В 1990-х годах российско-центральноазиатское энергетическое взаимодействие имело место в основном между Россией и Казахстаном, что обуславливалось крайне тесной структурно-технологической взаимозависимостью их экономик, в первую очередь приграничных областей. Взаимодействие же Российской Федерации (РФ) с другими странами региона – Кыргызстаном, Таджикистаном, Туркменистаном и Узбекистаном – практически не наблюдалось, если не считать в целом незначительных и нерегулярных поставок газа из Туркменистана и Узбекистана, а также коммерческих и гуманитарных поставок нефти и нефтепродуктов в Кыргызстан и Таджикистан.

С приходом к власти в Кремле В.Путина и его команды значение Центральной Азии  (ЦА) в российской внешней стратегии стало поступательно возрастать. Следствием этого стала кардинальная интенсификация энергетического взаимодействия России не только с Казахстаном, но и с другими государствами региона. И хотя по истечению первого десятилетия XXI века данное взаимодействие по-прежнему касается преимущественно нефтегазовой отрасли, но, тем не менее, наблюдаются признаки диверсификации российско-центральноазиатского сотрудничества и по другим отраслям ТЭК.

На сегодняшний момент, общее состояние дел в сфере энергетического взаимодействия РФ со странами ЦА можно вкратце охарактеризовать следующим образом.

Интерес Китайской Народной Республики (КНР) к нефтегазовым отраслям стран Центральной Азии (ЦА) обозначился еще в середине 90-х годов прошлого века. Начиная с этого времени, значение региона в китайской энергетической, равно как и в целом в экономической политике, поступательно растет.

При этом, если в середине-конце 90-х годов проектная активность КНР и китайских компаний в нефтегазовом сегменте экономик стран ЦА фокусировалась только лишь на Казахстане, то с началом XXI века интерес Пекина стал постепенно распространяться и на другие государства региона. Основное внимание Китая в настоящее время приковано к нефтегазовым отраслям Казахстана и Туркменистана. Китайское же присутствие в нефтегазовых отраслях остальных стран ЦА связано не столько с энергетическими потребностями КНР, сколько с задачей продвижения иных (экономических и политических) интересов в данных государствах и в регионе в целом.

На сегодняшний день деятельность Китая и китайских компаний в нефтегазовом сегменте стран центральноазиатского региона, как представляется, не оказывает заметного влияния на развитие российского нефтегазового комплекса и серьезно не ущемляет российских интересов, тем более, что они не носят долгосрочный и объединенный единым планом характер, не вписаны в программу модернизации экономики России.

Интересы Китая к нефтяным ресурсам Центральной Азии связаны с Казахстаном, так как только эта страна ЦА располагает относительно высокими экспортными возможностями по нефти. Экспортные возможности Туркменистана крайне незначительны, а остальные государства региона являются нетто-импортерами нефти/нефтепродуктов.

Как представляется, региональная экономическая интеграция на постсоветском пространстве и, в особенности в ее российско-центральноазиатском сегменте, является принципиально важным (возможно даже жизненно важным) и непреложным условием выживания и иннновационно-промышленного развития всех стран ее участниц в условиях:
- имевшего места системного разрыва традиционных экономических связей в результате распада СССР;
- слабости, сырьевой ориентации и низкой конкурентоспособности национальных экономик;
- продолжающейся дезинтеграции постсоветского пространства и его переформатирования в рамках навязываемых извне форматов, схем, алгоритмов и концептов;
- высоких вызовов и рисков глобализации, в том числе связанных с современным мировым финансово-экономическим кризисом.

В этой связи именно нефтегазовое направление могло бы стать локомотивным и магистральным, особенно с точки зрения его очевидно высокой политической поддержки, традиционно значительных масштабов, глубины и интенсивности сотрудничества России со странами Центральной Азии. Все это оправданно позволят говорить о необходимости максимально эффективного использования данного по сути ключевого, а, возможно, и последнего единственно реального направления для активизации региональных интеграционных процессов.

Однако, современный формат экономического присутствия России и российских компаний в нефтегазовой сфере стран Центральной Азии, а также в целом российско-центральноазиатского нефтегазового сотрудничества пока не предоставляет ожидаемых широких возможностей для интеграции по причине наличия целого ряда крайне сложных проблем, носящих политико-экономический характер. Среди этих проблем особо выделяется комплекс проблем связанных с ярко выраженной экспортно-сырьевой ориентацией нефтегазовых отраслей России и основных центральноазиатских экспортеров углеводородов – Казахстана и Туркменистана. Россия и Казахстан – два крупнейших на постсоветском пространстве производителя нефти и газового конденсата экспортируют свыше 70% от общего объема добычи этих стратегических ресурсов. В свою очередь, Туркменистан экспортирует на внешние рынки около 67% от общего объема добываемой в стране нефти и примерно 75% природного газа. Причем, вряд ли будет оправданным стремление России и отдельных стран Центральной Азии еще более увеличивать объемы экспорта сырья, войти в число крупнейших поставщиков углеводородов на мировом рынке и за счет этого повысить свою роль в глобальной экономике и, соответственно, мировой политике.

Идея создания Энергетического клуба (ЭК) ШОС официально была озвучена в 2006 году в то время президентом России В.В.Путиным на саммите ШОС в г.Шанхае, а на экспертно-аналитическом уровне получила обсуждение в рамках серии мероприятий, в том числе круглого стола «Перспективы формирования Энергетического клуба ШОС» (г.Ташкент, февраль 2007 года), организованного Центром политических исследований (Узбекистан) при поддержке Секретариата ШОС.

Министерство промышленности и энергетики России даже подготовило проект положения об Энергоклубе, согласно которому данная структура на первом этапе должна стать неправительственным совещательным органом, а ее основной задачей предполагается «создание информационной и дискуссионной площадки для всестороннего обсуждения энергетических стратегий государств-членов ШОС и выработки предложений по повышению энергетической безопасности».

Можно как соглашаться, так и не соглашаться с подобной «узко энергетической» и «чисто консультативной» версией идеи создания ЭК – сегодня это не столь принципиально. Наиболее же принципиальным остается то, что вопрос формирования Энергоклуба в последние годы по непонятным причинам отошел (если не был «задвинут») на задний план, в то время как создание подобной структуры (пусть даже и в предлагаемом Россией варианте) могло бы стать достаточно важным шагом в укреплении Шанхайской организации.

После распада СССР и вплоть до конца 2003 года взаимодействие между Россией и Республикой Узбекистан (РУз) в нефтегазовой отрасли переживало период спада, ограничивалось лишь небольшими объемами поставок узбекского и транзита туркменского газа в Россию/российском направлении по системе существующих трубопроводов. Однако, начиная с 2004 года, российско-узбекское взаимодействие в нефтегазовой отрасли вступило в период подъема и стало развиваться интенсивно. Как представляется, во многом это стало возможным благодаря усилению центральноазиатского вектора во внешней стратегии РФ с приходом к власти в Москве нового руководства во главе с В.Путиным. Другой, не менее важной причиной, безусловно, был наблюдавшийся вплоть до 2008 года устойчивый рост цен на углеводороды.

В настоящее время в РУз достаточно активно работают такие российские концерны как «Газпром» и «ЛУКОЙЛ», а также финансово-промышленная группа «Союзнефтегаз» и фирмы-субподрядчики, участвующие в проектах указанных выше компаний. Если в 90-х годах ХХ века российские инвестиции в нефтегазовой отрасли Узбекистана практически отсутствовали, то по состоянию на конец 2009 года они составили до 1 млрд. долларов. Общий же объем инвестиций, которые Россия намерена вложить в нефтегазовую отрасль Узбекистана до 2012 года, предположительно может составить от 4,7 до 6,2 млрд. долларов. Данные средства планируется направить в проекты по геологоразведке и освоению нефтегазовых месторождений, а также в модернизацию трубопроводной инфраструктуры.

Проекты по освоению месторождений

• Освоение газоконденсатного месторождения «Шахпахты» (Республика Каракалпакстан, плато Устюрт, северо-западная часть Узбекистана). Месторождение было открыто еще в 1962 году, а его промышленные запасы оцениваются примерно в 46,5 млрд. кубических метров газа (с учетом газового конденсата) и 7,7 млн. тонн нефти.